ОБЕЗЬЯНИЙ ЯЗЫК: КАЗЁННОЕ ПУСТОСЛОВИЕ
Странно, но в речи дипломатов и других государственных служащих одновременно бытуют и ненужные сокращения, и громоздкий официально-деловой синтаксис, нарушающий принцип экономии языковых усилий. Многословие и суесловие являются бесцельной тратой времени, но речь чиновников изобилует длинными сочетаниями слов, которые используются без коммуникативной необходимости, то есть не нужны для общения.
Некоторые исследователи подчёркивают, что русских раздражают пространные рассуждения о том, что можно выразить коротко и ясно: «В дискуссии, в поисках аргумента русского убедит не столько грамотный и изящный оборот речи, сколько лаконичная и экспрессивная форма изложения»[1]. Ах, если бы чиновничьи словеса были грамотными и изящными... Но они так же корявы, как речь героев зощенковского рассказа «Обезьяний язык».
Персонажи эти любят «надменные» иностранные слова, считают себя умными и даже интеллигентными, хотя их разговор изобилует просторечием, а сами они малограмотны, неотёсанны, вульгарны. Заседание у них «сильно пленарное», «кворум такой подобрался — только держись», в заседаниях всё «минимально по существу дня», относятся они к собраниям «довольно перманентно», потому что это «индустрия из пустого в порожнее». Да, трудно говорить по-русски, если вставлять в свою речь иностранные слова, значения которых не понимаешь.
Бескультурные городские мещане выхолащивают язык, имитируют осмысленный разговор, а между тем их речь бессодержательна, это всего лишь набор слов и фраз при отсутствии смысла. Михаил Михайлович Зощенко в своей записной книжке писал про «рожи кривые», которые являются следствием «уродливой социальной действительности». Рассказы писателя смешны и страшны, потому что отражают мир неразберихи, фальши, уродства, абсурда, идиотизма.
Своим творчеством Зощенко боролся и с безграмотным мещанским жаргоном, и с языковыми штампами, которые становились всё более популярными в советской административной системе. Чиновники нового мира были в большинстве своём косноязычны, их речь изобиловала неправильными грамматическими конструкциями, словесными клише, ненужными повторами.
Такой язык можно назвать канцелярским. Для него характерны невразумительные, громоздкие фразы, неестественные, невозможные в обычной речи. Это серый и убогий казённый язык, языковые клише и повторы, и чем запутаннее предложение, тем, по мнению чиновников, оно лучше, поэтому вместо простого они предпочитают сложное, вместо короткого — длинное, вместо живых образов — мёртвые штампы. Предложения часто неправильно построены, слова в них не согласованы, но даже если фразы грамматически верны, то в них слишком много заменителей глагола, ненужные формальные и смысловые повторы, неоправданное использование иностранных слов.
Довелось мне послушать начало выступления министра здравоохранения Российской Федерации Вероники Скворцовой на форуме «Общественный иммунитет». Долго слушать я не смогла: к такой речи нужно выработать иммунитет, которого у меня нет.
Вот первая цитата: «В последние годы Министерство здравоохранения Российской Федерации последовательно, шаг за шагом, выстраивает такую систему с привлечением каждого человека, с привлечением социальных групп, с привлечением крупных бизнесменов и производств для большого количества работающих для того, чтобы всех включить в рамку информирования и мотивирования к ведению здорового образа жизни».
Это по-русски? Это по-канцелярски!
Конечно, в официальной ситуации говорят иначе, чем в непринуждённом разговоре, но это не значит, что нужно выражаться настолько безлично и громоздко. Всегда можно вместо одной длинной и корявой фразы использовать две или три, чтобы слушателям было проще понять «блестящего оратора». Даже сохранив основные черты официально-делового стиля, можно было сказать более просто и внятно, например: «В последние годы Министерство здравоохранения Российской Федерации последовательно, шаг за шагом, выстраивает новую систему работы. Она заключается в том, чтобы мотивировать каждого человека вести здоровый образ жизни».
Вместо этого, как вы поняли, нас всех собираются «включить в рамку», в «рамку информирования и мотивирования к ведению здорового образа жизни». Что это такое — рамка информирования? А рамка мотивирования?
Толковый словарь предполагает использование слова РАМКА в переносном значении «пределы, границы», но только в форме множественного числа: действовать в рамках закона; выйти за рамки приличия. Сочетание В РАМКАХ стало производным предлогом и означает «ограничиваясь (только этим), охватывая (только это)»: договорённость в рамках международных соглашений.
Но при чём здесь литературные нормы, спросите вы. Где литературные нормы и где чиновники? «Государевы люди» почему-то любят усложнять свою речь, делать её длинной, заковыристой, неудобоваримой, малопонятной. И втягивают в орбиту канцелярита обычных людей, которые вынуждены с ними общаться.
Началось это давно. Вот текст челобитной (прошения) как образчик московской деловой письменности XVIII века. Обратите внимание: текст воспроизведён в точности, орфография автора сохранена, пунктуация отсутствует, употреблены нормативные сокращения того времени («гсдрня» вместо «государыня», «мнстре» вместо «монастыре» и другие).
Челобитная М. Протопопова (7 марта 1747 г.)
Всепресветлеишая державнеишая / великая гсдрня императрица / Елисаветъ Петровна самодержица / всероссiиская гсдрня всемлстивеишая /
Бьет челомъ Солянои канторы подканцеляристъ / Михаило Алексеевъ снъ Протопоповъ а в чем / мое прошение тому следуютъ пункты /
Имею я имянованныi двор меж Никицкои / и Арбацкои улицъ в приходе церкви Димитрия Се/лунского что в Никицком мнстре /
И сего марта 7 г дня усмотрено домашними / моими во оном моем доме что покрадено / у меня именованного из житницы воровскими / людми а имянно оловяникъ ценою один рубль / кулган меднои один рубль пятдесят копеекъ / ендова медная два рубли потсвешникъ / меднои пятдесят копеекъ шуискова мыла / восем пуд на дватцат рублев рубахъ муских / тринатцат в том числе полотняных пят ценою / осмнатцат рублевъ женских четыре ценою / восемь рублевъ /
И дабы высочаишимъ вашего / императорскаго величества / указомъ повелено было сие мое прошение / в Московскую полицеместерскую канцелярию / принят и записат в кнге явочных челобитен /
Всемлстивеишая гсдрня прошу вашего / императорскаго величества / о семъ моемъ прошениi решение учинить / марта дня 1747 году к поданию над/лежит в Московскую полицеместерскую кан/целярию
Прошение писал я Михаило Протопопов / и руку приложилъ
ЦГАДА. Ф. 931. Оп. 1. Ч. 2. № 227. Л. 97‒97 об.
Вы уже, наверное, обратили внимание на реквизиты (обязательные элементы) в начале челобитной — наименование адресата и адресанта. Адресатом является императрица Елизавета Петровна, а адресантом (автором челобитной) — подканцелярист Михайло Протопопов. Императрица, конечно, формальный (фиктивный) адресат, так как таких прошений она не читала. Реальным адресатом был чиновник из Московской полицмейстерской канцелярии. Подканцелярист тоже чиновник, то есть государственный служащий. Так вот, пишет чиновник чиновнику (извините за вставную конструкцию, но возникла ассоциация «чиновник чиновнику глаз не выклюет»), и каждый знает, по каким правилам нужно составлять подобный текст, чтобы он имел юридическую силу.
Ключевое выражение челобитной — «бьет челом», то есть кланяется, просит. Аналогом этого прошения сейчас является жанр личного заявления, в котором обязательно должен быть глагол «прошу».
Кстати, вы заметили, что в тексте нет буквы ё? Она появилась позже, в конце XVIII века. Считается, что её автором является Николай Михайлович Карамзин, хотя есть данные, что букву ё предложила княгиня Екатерина Дашкова, став директором Петербургской Академии наук.
Ещё проявление делового стандарта — фраза «а в чем мое прошение тому следуютъ пункты» (а в чём моё прошение, тому следуют пункты). Предложения в челобитной длинные, используются отглагольные существительные: прошение, решение, подание; причастия: именованный, покрадено, повелено; иноязычные слова: императрица, императорский, контора, пункт, канцелярия, подканцелярист, полицеймейстерский.
Прошло почти триста лет со времени написания этой челобитной. Что же изменилось в языке нынешних чиновников? Да почти ничего. Всё те же корявые длинные предложения, иноязычная лексика, обилие причастий и отглагольных существительных.
Вы скажете: что же плохого в причастиях и этих самых существительных? Ничего, плохо то, что если они постоянно заменяют собой глагол, то смысл становится затемнённым. Без глагола нет движения мысли, он, по мнению многих лингвистов, является грамматическим центром предложения. А теперь посмотрите, как часто в официальной речи появляются заменители глагола: причастия, деепричастия и отглагольные существительные. Вместо простоты и ясности возникает ненужная сложность и запутанность.
Одним из признаков канцелярита является расщепление сказуемого. Под ним понимается замена простого глагольного сказуемого составным именным, то есть сочетанием однокоренного существительного с полузнаменательным глаголом (потерявшим своё первоначальное значение). Расщеплённое сказуемое придаёт высказыванию канцелярский характер. Вместо «цены снижаются» чиновник скажет «идёт снижение цен», вместо «инфляция нарастает» — «идёт нарастание инфляции», вместо «детали отбраковываются» — «происходит отбраковка деталей». Не «пересматривается», а «пересмотр» (производится пересмотр), не «применяется», а «применение» (используется применение), не «участвуют», а «участие» (принимают участие), не «осматривают», а «осмотр» (производят осмотр), не «ограничивают», а «ограничения» (вводят ограничения), не «руководят», а «руководство» (осуществляют руководство), и так далее.
Получается такая картина: время идёт, а ничего нового (хорошего нового) в казённом языке не возникает. Современные «государевы люди» копируют всё дурное у своих предшественников и друг у друга.
Вторая цитата из речи В. Скворцовой: «Начиная с двенадцатого года создана нормативно-правовая база, которая позволяет регламентировать ограничения и продажи и потребление алкогольных продуктов и качество алкогольных продуктов, ограничивать табакопотребление».
Срочно нужен переводчик с канцелярского на русский! Опять расщеплённое сказуемое. Вместо «позволяет регламентировать ограничения» можно сказать просто «ограничивает». И как это понять: «регламентировать ограничения... алкогольных продуктов»? У глагола «регламентировать» уже есть значение ʽограничиватьʼ, и сочетание «ограничение алкогольных продуктов» — это не по-русски. И неужели нельзя было сказать проще — потребление табака? Зачем использовать ненужное сложное слово «табакопотребление»? Ну тогда будьте последовательными и вместо «потребление алкогольных продуктов» говорите «алкопотребление».
Опять потребление. Потребители, потребительство... Не люди, а потребители. А я вот не хочу быть потребителем, я хочу быть человеком. И призываю вас не использовать канцелярит, выражать себя живой понятной речью, а не чем-то застывшим, застойным и неподвижным. Меньше инфинитивов (глаголов в неопределённой форме), отглагольных существительных, причастий и деепричастий, меньше иностранных слов и громоздких конструкций, больше глаголов, коротких предложений и исконно русских слов!
Характерная для канцелярита черта — цепочки существительных в косвенных падежах: «процесс развития движения за укрепление сотрудничества», «участие в борьбе за повышение производительности труда», «функции программных средств управления процессом производства изделий народного потребления», «в целях решения задачи ускорения подъёма сельского хозяйства» и тому подобное. Особенно много в таких цепочках форм родительного падежа.
Вот один из многочисленных примеров в речи дипломатов: «Выступаем за наращивание взаимодействия в области уменьшения опасности бедствий в рамках реализации Сендайской рамочной программы действий на 2015—2030 гг.». Выступаем (за что? В.п.) за наращивание (чего? Р.п.) взаимодействия (в чём? П.п.) в области (чего? Р.п.) уменьшения (чего? Р.п.) опасности (чего? Р.п.) бедствий (в чём? П.п.) в рамках[2] (чего? Р.п.) реализации (чего? Р.п.) программы (чего? Р.п.) действий. В одном предложении цепочка из восьми существительных и двух слов, образованных от существительных[3].
Следующее за ним предложение не уступает в канцелярщине: «Готовы к партнерству со всеми участниками этого процесса в целях результативного проведения заседания высокого уровня «Путь Самоа» по оказанию содействия малым островным развивающимся государствам (27 сентября с.г.)». Готовы (к чему? Д.п.) к партнёрству (с кем? Т.п.) с участниками (чего? Р.п.) процесса (в чём? П.п.) в целях (чего? Р.п.) проведения (чего? Р.п.) заседания (какого? чего? Р.п.) уровня (по чему? Д.п.) по оказанию (чего? Р.п.) содействия (чему? Д.п.) государствам. Такое же громоздкое предложение с нанизыванием существительных[4].
Ещё в канцелярской речи много почти бессодержательных сочетаний слов, лишних слов, слов с «выветрившимся» значением: в данный момент, в данное время, в настоящий момент, в настоящее время, иметь дело с, в более конкретном разрезе, по культурной части, выражать благодарность, провести линию, ставить вопрос, что касается, в данном случае, в данном конкретном случае, в данной ситуации, взять на контроль, по существу дела имею сообщить следующее, взять в разработку, поставить в известность... Эти штампы не несут никакой полезной информации, не выражают живых мыслей и чувств, засоряют наш язык. А ведь их часто используют не только в официальных, но и других речевых ситуациях, даже в непринуждённом разговоре.
Если кто-то говорит, постоянно используя речевые штампы, значит, у него скудный словарный запас. Речь не должна быть стереотипной, она должна быть индивидуальной, неповторимой, выразительной; речь — это «зеркало» внутренней жизни человека, его сознания, мышления, чувствования. Недаром лингвисты и психолингвисты изучают речевой портрет человека, пишут о языковой личности.
К сожалению, у многих наших современников, особенно когда они говорят публично, получается безграмотно, однако с претензией на высокий культурный уровень, почти как в рассказе Михаила Зощенко «Обезьяний язык»:
— Это кто ж там такой вышедши?
— Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня.
Если бы казённая речь должностных лиц не влияла на языковое сознание наших современников, можно было бы и не тревожиться о канцелярите: не так уж он был бы опасен. Но нет, влияет, и ещё как влияет. Чиновники слепо или осознанно подражают друг другу и своим предшественникам, а те, кто их слушает, невольно испытывают воздействие этой искажённой, неправильной, вульгарной, топорной речи.
Давайте попробуем изжить это уродливое явление — обезьяний язык. Давайте не будет слепо подражать вездесущему канцеляриту. Противопоставим казённым речам живой народный язык — выразительный, образный, яркий, живую литературную речь — правильную, чистую, ясную. Не будем обезьянами, будем людьми.
Источник: дневник «Любитель русской словесности» в Яндекс.Дзене
______________________
[1] Сергеева А.В. Русские. Стереотипы поведения, традиции, ментальность. М.: Флинта, Наука, 2004. С. 85.
[2] К предложно-падежному сочетанию «в рамках реализации» (в рамках реализации программы) вопрос задаётся от существительного «взаимодействия»: выступаем за наращивание взаимодействия (в чём? П.п.) в рамках реализации программы.
[3] Существительные в предложно-падежных сочетаниях «в области», «в рамках» почти утратили значение предметности, а потому стали производными предлогами.
[4] Сочетания «в целях», «по оказанию» являются производными предлогами, образованными от существительных.
#чисторечие #русский_язык #казёнщина #канцелярит #МИД
Странно, но в речи дипломатов и других государственных служащих одновременно бытуют и ненужные сокращения, и громоздкий официально-деловой синтаксис, нарушающий принцип экономии языковых усилий. Многословие и суесловие являются бесцельной тратой времени, но речь чиновников изобилует длинными сочетаниями слов, которые используются без коммуникативной необходимости, то есть не нужны для общения.
Некоторые исследователи подчёркивают, что русских раздражают пространные рассуждения о том, что можно выразить коротко и ясно: «В дискуссии, в поисках аргумента русского убедит не столько грамотный и изящный оборот речи, сколько лаконичная и экспрессивная форма изложения»[1]. Ах, если бы чиновничьи словеса были грамотными и изящными... Но они так же корявы, как речь героев зощенковского рассказа «Обезьяний язык».
Персонажи эти любят «надменные» иностранные слова, считают себя умными и даже интеллигентными, хотя их разговор изобилует просторечием, а сами они малограмотны, неотёсанны, вульгарны. Заседание у них «сильно пленарное», «кворум такой подобрался — только держись», в заседаниях всё «минимально по существу дня», относятся они к собраниям «довольно перманентно», потому что это «индустрия из пустого в порожнее». Да, трудно говорить по-русски, если вставлять в свою речь иностранные слова, значения которых не понимаешь.
Бескультурные городские мещане выхолащивают язык, имитируют осмысленный разговор, а между тем их речь бессодержательна, это всего лишь набор слов и фраз при отсутствии смысла. Михаил Михайлович Зощенко в своей записной книжке писал про «рожи кривые», которые являются следствием «уродливой социальной действительности». Рассказы писателя смешны и страшны, потому что отражают мир неразберихи, фальши, уродства, абсурда, идиотизма.
Своим творчеством Зощенко боролся и с безграмотным мещанским жаргоном, и с языковыми штампами, которые становились всё более популярными в советской административной системе. Чиновники нового мира были в большинстве своём косноязычны, их речь изобиловала неправильными грамматическими конструкциями, словесными клише, ненужными повторами.
Такой язык можно назвать канцелярским. Для него характерны невразумительные, громоздкие фразы, неестественные, невозможные в обычной речи. Это серый и убогий казённый язык, языковые клише и повторы, и чем запутаннее предложение, тем, по мнению чиновников, оно лучше, поэтому вместо простого они предпочитают сложное, вместо короткого — длинное, вместо живых образов — мёртвые штампы. Предложения часто неправильно построены, слова в них не согласованы, но даже если фразы грамматически верны, то в них слишком много заменителей глагола, ненужные формальные и смысловые повторы, неоправданное использование иностранных слов.
Довелось мне послушать начало выступления министра здравоохранения Российской Федерации Вероники Скворцовой на форуме «Общественный иммунитет». Долго слушать я не смогла: к такой речи нужно выработать иммунитет, которого у меня нет.
Вот первая цитата: «В последние годы Министерство здравоохранения Российской Федерации последовательно, шаг за шагом, выстраивает такую систему с привлечением каждого человека, с привлечением социальных групп, с привлечением крупных бизнесменов и производств для большого количества работающих для того, чтобы всех включить в рамку информирования и мотивирования к ведению здорового образа жизни».
Это по-русски? Это по-канцелярски!
Конечно, в официальной ситуации говорят иначе, чем в непринуждённом разговоре, но это не значит, что нужно выражаться настолько безлично и громоздко. Всегда можно вместо одной длинной и корявой фразы использовать две или три, чтобы слушателям было проще понять «блестящего оратора». Даже сохранив основные черты официально-делового стиля, можно было сказать более просто и внятно, например: «В последние годы Министерство здравоохранения Российской Федерации последовательно, шаг за шагом, выстраивает новую систему работы. Она заключается в том, чтобы мотивировать каждого человека вести здоровый образ жизни».
Вместо этого, как вы поняли, нас всех собираются «включить в рамку», в «рамку информирования и мотивирования к ведению здорового образа жизни». Что это такое — рамка информирования? А рамка мотивирования?
Толковый словарь предполагает использование слова РАМКА в переносном значении «пределы, границы», но только в форме множественного числа: действовать в рамках закона; выйти за рамки приличия. Сочетание В РАМКАХ стало производным предлогом и означает «ограничиваясь (только этим), охватывая (только это)»: договорённость в рамках международных соглашений.
Но при чём здесь литературные нормы, спросите вы. Где литературные нормы и где чиновники? «Государевы люди» почему-то любят усложнять свою речь, делать её длинной, заковыристой, неудобоваримой, малопонятной. И втягивают в орбиту канцелярита обычных людей, которые вынуждены с ними общаться.
Началось это давно. Вот текст челобитной (прошения) как образчик московской деловой письменности XVIII века. Обратите внимание: текст воспроизведён в точности, орфография автора сохранена, пунктуация отсутствует, употреблены нормативные сокращения того времени («гсдрня» вместо «государыня», «мнстре» вместо «монастыре» и другие).
Челобитная М. Протопопова (7 марта 1747 г.)
Всепресветлеишая державнеишая / великая гсдрня императрица / Елисаветъ Петровна самодержица / всероссiиская гсдрня всемлстивеишая /
Бьет челомъ Солянои канторы подканцеляристъ / Михаило Алексеевъ снъ Протопоповъ а в чем / мое прошение тому следуютъ пункты /
Имею я имянованныi двор меж Никицкои / и Арбацкои улицъ в приходе церкви Димитрия Се/лунского что в Никицком мнстре /
И сего марта 7 г дня усмотрено домашними / моими во оном моем доме что покрадено / у меня именованного из житницы воровскими / людми а имянно оловяникъ ценою один рубль / кулган меднои один рубль пятдесят копеекъ / ендова медная два рубли потсвешникъ / меднои пятдесят копеекъ шуискова мыла / восем пуд на дватцат рублев рубахъ муских / тринатцат в том числе полотняных пят ценою / осмнатцат рублевъ женских четыре ценою / восемь рублевъ /
И дабы высочаишимъ вашего / императорскаго величества / указомъ повелено было сие мое прошение / в Московскую полицеместерскую канцелярию / принят и записат в кнге явочных челобитен /
Всемлстивеишая гсдрня прошу вашего / императорскаго величества / о семъ моемъ прошениi решение учинить / марта дня 1747 году к поданию над/лежит в Московскую полицеместерскую кан/целярию
Прошение писал я Михаило Протопопов / и руку приложилъ
ЦГАДА. Ф. 931. Оп. 1. Ч. 2. № 227. Л. 97‒97 об.
Вы уже, наверное, обратили внимание на реквизиты (обязательные элементы) в начале челобитной — наименование адресата и адресанта. Адресатом является императрица Елизавета Петровна, а адресантом (автором челобитной) — подканцелярист Михайло Протопопов. Императрица, конечно, формальный (фиктивный) адресат, так как таких прошений она не читала. Реальным адресатом был чиновник из Московской полицмейстерской канцелярии. Подканцелярист тоже чиновник, то есть государственный служащий. Так вот, пишет чиновник чиновнику (извините за вставную конструкцию, но возникла ассоциация «чиновник чиновнику глаз не выклюет»), и каждый знает, по каким правилам нужно составлять подобный текст, чтобы он имел юридическую силу.
Ключевое выражение челобитной — «бьет челом», то есть кланяется, просит. Аналогом этого прошения сейчас является жанр личного заявления, в котором обязательно должен быть глагол «прошу».
Кстати, вы заметили, что в тексте нет буквы ё? Она появилась позже, в конце XVIII века. Считается, что её автором является Николай Михайлович Карамзин, хотя есть данные, что букву ё предложила княгиня Екатерина Дашкова, став директором Петербургской Академии наук.
Ещё проявление делового стандарта — фраза «а в чем мое прошение тому следуютъ пункты» (а в чём моё прошение, тому следуют пункты). Предложения в челобитной длинные, используются отглагольные существительные: прошение, решение, подание; причастия: именованный, покрадено, повелено; иноязычные слова: императрица, императорский, контора, пункт, канцелярия, подканцелярист, полицеймейстерский.
Прошло почти триста лет со времени написания этой челобитной. Что же изменилось в языке нынешних чиновников? Да почти ничего. Всё те же корявые длинные предложения, иноязычная лексика, обилие причастий и отглагольных существительных.
Вы скажете: что же плохого в причастиях и этих самых существительных? Ничего, плохо то, что если они постоянно заменяют собой глагол, то смысл становится затемнённым. Без глагола нет движения мысли, он, по мнению многих лингвистов, является грамматическим центром предложения. А теперь посмотрите, как часто в официальной речи появляются заменители глагола: причастия, деепричастия и отглагольные существительные. Вместо простоты и ясности возникает ненужная сложность и запутанность.
Одним из признаков канцелярита является расщепление сказуемого. Под ним понимается замена простого глагольного сказуемого составным именным, то есть сочетанием однокоренного существительного с полузнаменательным глаголом (потерявшим своё первоначальное значение). Расщеплённое сказуемое придаёт высказыванию канцелярский характер. Вместо «цены снижаются» чиновник скажет «идёт снижение цен», вместо «инфляция нарастает» — «идёт нарастание инфляции», вместо «детали отбраковываются» — «происходит отбраковка деталей». Не «пересматривается», а «пересмотр» (производится пересмотр), не «применяется», а «применение» (используется применение), не «участвуют», а «участие» (принимают участие), не «осматривают», а «осмотр» (производят осмотр), не «ограничивают», а «ограничения» (вводят ограничения), не «руководят», а «руководство» (осуществляют руководство), и так далее.
Получается такая картина: время идёт, а ничего нового (хорошего нового) в казённом языке не возникает. Современные «государевы люди» копируют всё дурное у своих предшественников и друг у друга.
Вторая цитата из речи В. Скворцовой: «Начиная с двенадцатого года создана нормативно-правовая база, которая позволяет регламентировать ограничения и продажи и потребление алкогольных продуктов и качество алкогольных продуктов, ограничивать табакопотребление».
Срочно нужен переводчик с канцелярского на русский! Опять расщеплённое сказуемое. Вместо «позволяет регламентировать ограничения» можно сказать просто «ограничивает». И как это понять: «регламентировать ограничения... алкогольных продуктов»? У глагола «регламентировать» уже есть значение ʽограничиватьʼ, и сочетание «ограничение алкогольных продуктов» — это не по-русски. И неужели нельзя было сказать проще — потребление табака? Зачем использовать ненужное сложное слово «табакопотребление»? Ну тогда будьте последовательными и вместо «потребление алкогольных продуктов» говорите «алкопотребление».
Опять потребление. Потребители, потребительство... Не люди, а потребители. А я вот не хочу быть потребителем, я хочу быть человеком. И призываю вас не использовать канцелярит, выражать себя живой понятной речью, а не чем-то застывшим, застойным и неподвижным. Меньше инфинитивов (глаголов в неопределённой форме), отглагольных существительных, причастий и деепричастий, меньше иностранных слов и громоздких конструкций, больше глаголов, коротких предложений и исконно русских слов!
Характерная для канцелярита черта — цепочки существительных в косвенных падежах: «процесс развития движения за укрепление сотрудничества», «участие в борьбе за повышение производительности труда», «функции программных средств управления процессом производства изделий народного потребления», «в целях решения задачи ускорения подъёма сельского хозяйства» и тому подобное. Особенно много в таких цепочках форм родительного падежа.
Вот один из многочисленных примеров в речи дипломатов: «Выступаем за наращивание взаимодействия в области уменьшения опасности бедствий в рамках реализации Сендайской рамочной программы действий на 2015—2030 гг.». Выступаем (за что? В.п.) за наращивание (чего? Р.п.) взаимодействия (в чём? П.п.) в области (чего? Р.п.) уменьшения (чего? Р.п.) опасности (чего? Р.п.) бедствий (в чём? П.п.) в рамках[2] (чего? Р.п.) реализации (чего? Р.п.) программы (чего? Р.п.) действий. В одном предложении цепочка из восьми существительных и двух слов, образованных от существительных[3].
Следующее за ним предложение не уступает в канцелярщине: «Готовы к партнерству со всеми участниками этого процесса в целях результативного проведения заседания высокого уровня «Путь Самоа» по оказанию содействия малым островным развивающимся государствам (27 сентября с.г.)». Готовы (к чему? Д.п.) к партнёрству (с кем? Т.п.) с участниками (чего? Р.п.) процесса (в чём? П.п.) в целях (чего? Р.п.) проведения (чего? Р.п.) заседания (какого? чего? Р.п.) уровня (по чему? Д.п.) по оказанию (чего? Р.п.) содействия (чему? Д.п.) государствам. Такое же громоздкое предложение с нанизыванием существительных[4].
Ещё в канцелярской речи много почти бессодержательных сочетаний слов, лишних слов, слов с «выветрившимся» значением: в данный момент, в данное время, в настоящий момент, в настоящее время, иметь дело с, в более конкретном разрезе, по культурной части, выражать благодарность, провести линию, ставить вопрос, что касается, в данном случае, в данном конкретном случае, в данной ситуации, взять на контроль, по существу дела имею сообщить следующее, взять в разработку, поставить в известность... Эти штампы не несут никакой полезной информации, не выражают живых мыслей и чувств, засоряют наш язык. А ведь их часто используют не только в официальных, но и других речевых ситуациях, даже в непринуждённом разговоре.
Если кто-то говорит, постоянно используя речевые штампы, значит, у него скудный словарный запас. Речь не должна быть стереотипной, она должна быть индивидуальной, неповторимой, выразительной; речь — это «зеркало» внутренней жизни человека, его сознания, мышления, чувствования. Недаром лингвисты и психолингвисты изучают речевой портрет человека, пишут о языковой личности.
К сожалению, у многих наших современников, особенно когда они говорят публично, получается безграмотно, однако с претензией на высокий культурный уровень, почти как в рассказе Михаила Зощенко «Обезьяний язык»:
— Это кто ж там такой вышедши?
— Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня.
Если бы казённая речь должностных лиц не влияла на языковое сознание наших современников, можно было бы и не тревожиться о канцелярите: не так уж он был бы опасен. Но нет, влияет, и ещё как влияет. Чиновники слепо или осознанно подражают друг другу и своим предшественникам, а те, кто их слушает, невольно испытывают воздействие этой искажённой, неправильной, вульгарной, топорной речи.
Давайте попробуем изжить это уродливое явление — обезьяний язык. Давайте не будет слепо подражать вездесущему канцеляриту. Противопоставим казённым речам живой народный язык — выразительный, образный, яркий, живую литературную речь — правильную, чистую, ясную. Не будем обезьянами, будем людьми.
Источник: дневник «Любитель русской словесности» в Яндекс.Дзене
______________________
[1] Сергеева А.В. Русские. Стереотипы поведения, традиции, ментальность. М.: Флинта, Наука, 2004. С. 85.
[2] К предложно-падежному сочетанию «в рамках реализации» (в рамках реализации программы) вопрос задаётся от существительного «взаимодействия»: выступаем за наращивание взаимодействия (в чём? П.п.) в рамках реализации программы.
[3] Существительные в предложно-падежных сочетаниях «в области», «в рамках» почти утратили значение предметности, а потому стали производными предлогами.
[4] Сочетания «в целях», «по оказанию» являются производными предлогами, образованными от существительных.
#чисторечие #русский_язык #казёнщина #канцелярит #МИД
